Врач из Рогачёва Иван Васильевич Лешко-Попель

Перевод из дореволюционого

Мы приводимъ въ нашемъ журналѣ эту повѣсть объ одномъ докторѣ праведникѣ, чтобы этимъ яркимъ примѣромъ напомнить всей православной русской молодежи, учащейся на медицинскихъ факультетахъ, старую этику русскаго врача. Не всѣ доктора, конечно, были подвижники, но надо сказать что всѣ были воспитаны въ духѣ безкорыстнаго служенiя страждущимъ, больнымъ людямъ. На васъ молодыхъ русскихь докторахъ лежитъ священная обязанность сохранить ликъ русскаго врача, который часто совмѣщалъ въ себѣ не только обязанности лѣкаря, но излучалъ изъ себя порой пастырскую любовь, внося въ семейные очаги миръ, какой-то непостижимый духовный уютъ и надежду. Многiе пожилые люди безусловно могутъ вспомнить своихъ семейныхъ докторовъ въ Россiи, а вспомнивъ, помянуть съ благодарностью ихъ имена въ своихъ помянникахъ наравнѣ со своими родственниками.
Православная культура проникла глубоко во всѣ слои русскаго общества и изъ каждаго сословiя выдѣлила праведниковъ. Этимъ Господь намъ указываетъ, что въ безпредѣльной премудрости Своей Онъ каждому человѣку опредѣлилъ свое мѣсто въ жизни, свое занятiе, свой трудъ, въ которомъ нѣтъ препятствiй къ праведности, къ спасению своей души.
Редакцiя въ каждомъ номерѣ будетъ приводить изъ жизни примѣры такихъ подвижниковъ благочестiя для нашего общаго назиданiя и духовной пользы.

Далее
Въ половинѣ декабря 1908 г. въ городѣ Екатеринославѣ умеръ военный врачъ Iванъ Васильевичъ Лешко-Попель, человѣкъ сравнительно еще нестарый, лѣтъ 45. Смерть его потрясла буквально весь городъ. Къ гробу его стекались день и ночь сотни людей, а на погребенiе собралась многочисленная толпа.
—"Дайте мнѣ на голубчика хотя въ окно въ последний разъ поглядѣть", — молилъ на улицѣ старикъ-мастеровой, будучи не въ силахъ протискаться внутрь дома.
Въ самый день похоронъ толпа бѣдняковъ, почти нищихъ, ждала выноса тѣла. Изъ дома выносили вѣнки. Вѣнки фарфоровые, вѣнки изъ цвѣтовъ, вѣнки металлическiе, вѣнки отъ товарищей врачей, вѣнки отъ сослуживцевъ военныхъ, вѣнки отъ благодарныхъ пацiентовъ.
— "А мы чтожъ? — заговорила бѣднота. — Вѣдь онъ былъ нашъ докторъ. Что же мы-то его съ пустыми руками пойдемъ провожать? Надо и отъ насъ вѣнокъ".
Кто-то снялъ шапку и кинулъ туда пятакъ, Полѣзли грязныя заскорузлыя руки въ карманъ, и посыпались въ шапку "дорогiя" монеты: копейки, двухкопеечники и трехкопеечники. Сосчитали: два рубля съ копейками. Пошли въ магазинъ:
— Дайте намъ вѣнокъ въ два рубля для нашего дорогого доктора.
Неудача: вѣнка въ два рубля нѣтъ. Цѣны много выше. Ввшелъ хозяинъ:
— Кому вѣнокъ?
— Ивану Васильевичу.
— Дайте имъ хорошiй вѣнокъ, — распрядился хозяинъ, — и сдѣлайте надпись, какую они просятъ: "Дорогому доктору отъ благодарныхъ бѣдняковъ".
Врачъ-подвижникъ Иванъ Васильевичъ Лешко-Попель, уроженецъ Могилевской губернiи, города Рогачева. Родился 5-го сентября 1860 года. Образованiе получилъ въ Могилевской гимназiи, затѣмъ на естественномъ отдѣлѣ Петербургскаго университета и, наконецъ, въ военно-медицинской академiи.
Мальчнкомъ въ гимназическомъ мундирѣ и студентомъ на университетской и академической скамьѣ Иванъ Васильевичъ былъ тѣмъ же "чудакомъ", за какого его принимали обычные, черствые, жесткiе люди в послѣдствiи, въ бытность его врачемъ
Товаршци гимназисты не запомнятъ, чтобы маленькiй Ваня Попель когда-нибудь, кого-нибудь ударилъ, дразнилъ, или иначе какъ обидѣлъ. Напротивъ, чѣмъ кто былъ слабѣе, тѣмъ онъ болѣе съ нимъ дружилъ. Если кого другiе товарищи обижали, высмѣивали, дразнили, — съ тѣмъ Попель особенно былъ ласковъ, ходилъ съ нимъ подъ руку, игралъ, старался разсмѣшить.
Кто былъ мало способенъ. старался изо всѣхъ силъ и не успѣвалъ, — тѣмъ Попель старался всячески помочь, облегчить занятiя.
— Пожалуйста, будемъ учить вмѣсте, — проситъ когонибудь изъ малоуспѣвающихъ Попель. — Мнѣ легче, если кто-нибудь со мной учитъ.
Товарищъ соглашался. Начинали читать одинъ другому. Усвоивъ заданное, Попель опять просилъ:
— Будь добръ, выслушай меня. Тотъ слушалъ, а Попель старался говорить какъ можно подробнѣе и понятнѣе. Товарищъ, выслушавъ, къ великой своей радости, убѣждался, что онъ и самъ хорошо все знаетъ.
— А, ну, выслушай теперь меня, — весело говоритъ онъ. Попель слушаетъ и въ заключенiе благодаритъ:
— Вотъ и хорошо. Спасибо, что помогь мнѣ выучить урокъ. Вдвоемъ мнѣ всегда легче.
И каждый день Ваня Попель кого-нибудь такъ благодаритъ. Съ годами, въ старшихъ классахъ гамназiи, Попель дѣлается уже заправскимъ репетиторомъ. Онъ имiетъ нѣсколько уроковъ съ учениками младшихъ классовъ, но "чудачество" Ивана Попеля сказывается и тутъ. Въ то время, какъ другiе товарищи Попеля по репетиторству получаютъ дорогiе, хорошо оплачиваемые уроки, — Иванъ Попель ухитрится взять уроки за гроши, да еще гдѣ-нибудь три-четыре часа въ недѣлю занимается даромъ.
— Что жъ бѣдному малышу дѣлать? — смущенно поясняетъ Попель, когда ему смѣются надъ его доходами съ уроковъ. — Неужели, если у его отца нѣтъ лишнихъ десяти рублей въ мѣсяцъ, такъ ему и терять лишнiй годъ напрасно. Бѣдному-то, братъ, время еще дороже, чѣмъ богатому.
Въ университетѣ Иванъ Васильевичъ занимался уроками съ тѣмъ же матерiальнымъ успѣхомъ: времени на нихъ тратилъ много, зарабатывалъ мало.
— Въ болыiшхъ деньгахъ соблазну много, — добродушно шутилъ онъ. — Станешь много получать, всякая блажь въ голову полѣзетъ. Меньше получать для души полезнѣе.
Изъ своихъ скудныхъ грошей Иванъ Васильевичъ еще частенько помогалъ другимъ товарищамъ. кто оставался безъ всякаго заработка.
— Ты, Попель, богачъ, капиталистъ, — смѣялись товарищи, — у тебя всегда есть свободныя деньги.
— Богачъ не тотъ, у кого много денегъ, — отшучивался Иванъ Васильевичъ, — а кто мало тратитъ.
Домой, однако, на родину, Попель, возвращался всегда "налегкѣ", какъ онъ самъ говорилъ: денегъ ни копейки, только-только доѣхалъ, и бѣлья никакого. Что есть на себѣ; остальное, сколько бы мать съ осени ни справила, — все Иванъ Васильевичъ раздастъ за зиму товарищамъ.
Дома, на лѣтнихъ каникулахъ, онъ также вѣчно возится съ бѣднотой: то оборванца какогото притащитъ, то больную старуху-нищую отыщетъ, хлопочеть отправить ее въ больницу, то какихъто ребятъ булками кормитъ, иногда и надуваютъ его.
— Ну, что жъ? — спокойно говоритъ онъ. — Пусть лучше я ошибусь въ своемъ мнѣнiи о бѣднякѣ, чѣмъ бѣднякъ въ своихъ надеждахъ на меня, на возможную отъ меня помощь.
Когда Лешко-Попель перешелъ въ Военно-медицинскую академiю, здѣсъ ему матерiально пришлось еще тяжелѣе. Частныя занятiя приходилось сокращать: нѣкогда было. Занятiя заполняли все время. Предметы были обширные, спрашивались строго. Товарищи иной разъ роптали на профессоровъ за строгости. Лешко-Попель всегда былъ за строгость.
— Если бы я былъ профессоромъ, — говорилъ онъ, — я бы гонялъ студентовъ-медиковъ безъ всякой пощады. Помилуйте, доктору ввѣряется самое дорогое, — жизнь человѣка. Какiя тутъ снисхожденiя. Требуются точныя и полныя знанiя.
Во время студенчества на четвертомъ курсѣ онъ нашелъ себѣ "наслѣдника". Какъ-то подъ его кураторствомъ (наблюденiемъ) лежала въ клиникѣ тяжело больная, служившая въ кухаркахъ.
Надежды на выздоровленiе было мало. Это чувствовала и сама больная и очень убивалась.
— Не себя жалко, а сына, — плакала она. — Мальчику девять лѣтъ. Что съ нимъ будетъ?
Горе больной тронуло Попеля. Онъ утѣшалъ ее, разспрашивалъ, и разъ сказалъ:
— Что, тебѣ легче было бы, если бы ты знала, что твой мальчикъ устроенъ?
— Родной мой, да я бы тогда умерла съ молитвой къ Богу, съ миромъ на сердцѣ.
— Такъ не бойся, тетка Ирина: я, возьму твоего Костю.
— Да ты шутишь? — не смѣла вѣрить больная.
— Вѣрно слово.
— Спаси тебя Христосъ. Теперь и смерть не страшна. Тебѣ вѣрю и спокойна за сына.
На другой день къ вечеру больная умерла, а на слѣдующее утро Иванъ Васильевичъ привелъ Костю къ своей квартирной хозяйкѣ:
— Дарья Ивановна, вотъ вамъ еще нахлѣбникъ. Примите и его, какъ меня.
Спалъ Костя въ тѣсной каморкѣ Попеля на сундукѣ, и за харчи его Иванъ Васильевичъ платилъ 6 руб. изъ своихъ послѣднихъ грошей.
Кончилъ академiю Попель, въ ноябрѣ 1886 года, и былъ назначенъ врачемъ въ Екатеринославъ въ резервный батальонъ, Гдѣ и пробылъ съ февраля 1887 года по день смерти, т.е. 15 лѣтъ. Эти пятнадцатъ лѣтъ были временемъ непрестаннаго горѣнiя. Иванъ Васильевичъ не зналъ ни отдыха, ни праздниковъ, ни, если хотите, знакомыхъ.
Съ утра съ семи часовъ, у него начинался прiемъ. Толпились бѣдняки, рабочiе, кузнецы, слесаря и другая мастеровщина, торговки-бабы, прачки, еврейская нищета. Лешко-Попель всѣхъ осмотритъ внимательно, ободритъ, утѣшитъ, пропишетъ рецептъ, частенько тутъ же сунетъ и на лѣкарство.
Послѣ прiема отправляется на визиты.
Худенькая, тощая фигура скорыми шагами колеситъ городъ изъ конца въ конецъ. Тоненькое пальто не всегда застегнуто: некогда. День такъ коротокъ, а больныхъ такъ много, и все въ разныхъ концахъ города, на окраинахъ.
Попозже завелся велосипедъ, и та же тощая фигурка, покашливая, стала вѣтромъ носиться по городу.
— Иванъ Васильевичъ, — спрашивали его гдѣ-нибудь у состоятельныхъ пацiентовъ подъ вечеръ, — не пообѣдаете ли съ нами?
— Некогда. А не дадите ли тамъ, чего-нибудь кусочекъ на скорую руку, — спрашивалъ, торопясь, ничего весь день не ѣвшiй докторъ.
Одна изъ постоянныхъ пацiентокъ Ивана Васильевича не выпускала его отъ себя, пока онъ не съѣстъ кусокъ бифштекса и не выпьетъ стаканъ кофе или чая.
— Не покорми его, голубчика, онъ и объ ѣдѣ совсѣмъ забудегь.
Домой Иванъ Васильевичъ возвратщался поздно и былъ вконецъ измученъ. Ложился и засыпалъ, какъ камень, а частенько ночью звонокъ, и бѣднота издалека съ окраинъ, изъ-за балки, проситъ Ивана Васильевича.
Ближайшiе врачи не идутъ. Измученный Лешко-Попель встаетъ и ѣдетъ. На утро, съ семи часовъ, новый прiемъ и новые визиты. И такъ пятнадцать лѣтъ.
Разъ только какъ-то близкимъ друзьямъ удалось залучить Ивана Васильевича къ себѣ на семейный праздникъ. Онъ пробылъ весь вечеръ и даже поигралъ въ карты. Послѣ онъ долго съ удовольствiемъ вспоминалъ этотъ вечеръ.
— Прiятно провелъ время. Но сейчасъ же добавлялъ:
— Нехорошо только, что я сидѣлъ безъ дѣла и даже за картами, а въ это время кому-нибудь можно было бы помочь.
Другой разъ, по веснѣ, когда все было въ цвѣту, и воздухъ благоухалъ, знакомые встрѣтили въ городскомъ саду Попеля. Онъ былъ здѣсь по дѣлу.
— Присядемъ, докторъ.
По усталому, блѣдному лицу доктора пробѣжала улыбка:
— Да, хорошо присѣсть, отдохнуть.
Но взглянулъ на часы и побѣжалъ дальше.
— Некогда. Больныхъ у меня сегодня много.
Практика Ивана Васильевича была большая и у богатыхъ. Онъ зарабатывалъ здѣсь много. При желанiи могъ бы составить большое состоянiе. Но онъ не могъ.
— У нашего Ивана Васильевича дырявые карманы, говорили близкiе друзья.
Все, что получалъ Иванъ Васильевичъ у богатыхъ, онъ несъ бѣднымъ.
Приходитъ бѣдная дѣвочка-школьница съ испитымъ зеленымъ лицомъ. Малокровiе. Попель прописываетъ железо.
— Принимай передъ ѣдой.
— А передъ чаемъ можно ?
— Боже сохрани. Чай и железо — выйдутъ чернила.
— Какъ же быть? — недоумѣваетъ тощая крошка. — Мы съ мамой никогда не обѣдаемъ, — пьемъ только чай съ ситнымъ.
Докторъ даетъ пакетъ.
— Передай мамѣ на мясо. Тамъ три рубля.
Потомъ швея-вдова съ дочерью два мѣсяца получаетъ мясо изъ мясной ежедневно. Приносятъ и говорятъ:
— Заплачено.
Зовутъ Ивана Васильевича къ кузнецу за балку, на край города. Семья самъ-семь. Кузнецъ въ ревматизмѣ, а другихъ работниковъ въ семьѣ нѣтъ. Живутъ въ хибаркѣ. Хибарка холодная, сырая. Со стѣнъ течетъ. Какъ тутъ лѣчить ревматизмъ? надо перемѣнить квартиру, а выѣхать не съ чѣмъ.
Чрезъ три дня найдена сухая квартира. За нее заплачено за полгода впередъ. Это прописалъ докторъ Попель.
Иванъ Васильевичъ Лешко-Попель былъ не просто врачъ-лѣкарь; врачъ-цѣлитель, — это былъ врачъ-утѣшитель, врачъ-ангелъ-хранитель всѣхъ бѣдныхъ и неимущихъ.
Пригласили однажды Ивана Васильевича къ больной женщинѣ. Попель осмторѣлъ больную и говоритъ ей, что для леченья нужно не лѣкарство, а ванна.
— Каждый день два раза ванна.
— Ванна? — грустно махнула рукой бѣдная больная. — У меня нѣтъ кастрюли, чтобы скипятить воды. За болѣзнъ все заложила.
— Тамъ что бы ни было, а ванны необходимы, — настойчиво сказалъ Попель, уходя.
— Безъ ваннъ нечего и думать о выздоровленiи.
Больная осталась въ отчаянiи:
— Гдѣ ей добыть ванну? Кругомъ все такая же бѣднота.
Пока она вздыхала, въ раздумьѣ, почему докторъ хоть какого-нибудь лѣкарства не прописалъ: все было бы легче, докторъ Попель успѣлъ съѣздить съ окраины города въ середину, на городскую площадь, и вернулся назадъ. Онъ ѣхалъ еле держась, бочкомъ: на серединѣ пролетки лежала большая новая ванна.
Другой разъ Ивана Васильевича въ осеннюю глухую полночь позвали на обычную для него окраину. Ночь темная, хоть глазъ выколи. На улицѣ грязь. Извозчиковъ ни одного. А дорога дальняя. Мѣситъ Иванъ Васильевичъ грязь и только думаетъ, какъ бы не свалиться гдѣ на перекресткѣ въ грязную колдобину. Пришли къ больной, — страшный жаръ. Необходимъ ледъ.
— Гдѣ можно достать ледъ.
— Нигдѣ. Кругомъ нѣтъ и слѣда ледника: живетъ все бѣднота.
Попель съ тѣмъ же вожатымъ возвращается къ себѣ, беретъ дома топоръ, рубитъ у себя въ ледникѣ ледъ и снова по грязи третiй разъ дѣлаетъ дальнюю дорогу, чтобы въ четвертый разъ вернуться домой.
Въ другомъ мѣстѣ былъ случай иного рода.
Позвали Попеля ночью, по обыкновенiю, къ бѣднякамъ на окраину, за балку. Пришелъ, осмотрѣлъ и прописалъ отваръ льняного сѣмени.
— Надо не медля достать, — говоритъ онъ мужу больной. — Иди сейчсаъ въ аптеку, а я пока посижу около больной, пригляжу за ней.
Мужъ побѣжалъ. Вернулся: на столѣ кипитъ самоваръ. Заварили сѣмя и сдѣлали, что надо. Мужъ, провожая доктора, спросилъ:
— А кто самоваръ ставилъ? Женѣ вѣдь не встать съ постели.
— Самоваръ я поставилъ, — спокойно сказалъ докторъ.
— Какъ вы? — удивился рабочiй.
— Очень просто. Развѣ вы думаете, что я не умѣю и самоваръ поставить? засмѣялся Иванъ Васильевичъ.
Такъ не было той услуги, того одолженiя, какихъ не былъ готовъ исполнить Лешко-Попель, лишь бы чѣмъ-нибудь и какъ-нибудь помочь больному, облегчить положенiе его и окружающихъ. Напримѣръ, у одной изъ учащихъ въ городской школѣ Екатеринослава была взрослая больная дочь. Мать свезла больную въ Харьковъ къ университетскимъ профессорамъ. Тѣ осмотрѣли больную и нашли чахотку въ послѣдней степени. Смерть неизбѣжна, но, чтобы не пугать больной, они прописали какiе-то порошки, послали ее домой и сказали:
— Пройдетъ; пусть только докторъ время отъ времени присматриваетъ.
Вернулись мать и дочь домой, въ Екатеринославъ. Дочери надоѣли осмотры, и она сказала, что другого доктора, кромѣ Лешко-Попеля, она и видѣть не хочетъ. Мать не знала, какъ быть: Лешко-Попелъ жилъ отъ нихъ на другомъ концѣ города. Одни извозчики что будутъ стоить? А средствъ нѣтъ никакихъ. Только и дышатъ поддержкой, что столуютъ семинаристовъ, тоже бѣдняковъ, съ которыхъ много не получишь. Однако, дочери хуже и хуже. Пришлось идти къ Попелю.
— Докторъ, — говорила бѣдная мать, — моя дочь приговорена къ смерти. Помочь ей нельзя. Будьте добры придите разокъ, чтобы ободрить ее.
Попель въ тотъ же день пришелъ. Утѣшилъ. ободрилъ, успокоилъ больную. Та радовалась, какъ ребенокъ. Говорила доктору:
— Вы только пришли, а мнѣ уже легче.
При уходѣ мать суетъ Попелю въ руку какую-то бумажку. Попель мягко отстраняетъ:
— Не дѣлайге этого ни сейчасъ, ни послѣ.
— Какъ послѣ? — удивляется мать. — Развѣ еще разъ придетв? Вѣдь бѣдняжкѣ ничѣмъ нельзя помочь.
— Помочь нельзя, но облегчить ея послѣднiе дни можно. Вы видѣли, какъ она обрадовалась приходу доктора? Ей одно появленiе доктора даетъ надежду. Не будемъ эту надежду отнимать. Я буду каждый день заходить на минутку.
— Зачѣмъ каждый день? — смущенно говорила несчастная мать.— Мы будемъ вамъ безконечно благодарны, если вы разъ, два въ недѣлю заглянете къ намъ. И то такую даль отъ васъ до насъ тащиться.
Докторъ, однако, стоялъ на своемъ и ходилъ, до самой смерти больной, каждый день, а больная, задыхаясь оть кашля, увѣренно говорила матери:
— Ты не безпокойся, мама, что я кашляю. Это пустяки. Видишь, Иванъ Васильевичъ ходитъ каждый день. Если бы не было надежды, зачѣмъ бы онъ тратилъ напрасно время?
Мать, та, конечно, знала истину и не разъ, благодаря, говорила:
— Зачѣмъ вы напрасно на насъ тратите столько времени?
— Не напрасно, если можно дать больной хоть сколько-нибудь радости.
И ради этой радости другимъ Иванъ Васильевичъ былъ готовъ на все. Лѣчилъ онъ въ одной семьѣ ребенка. Ребенокъ былъ слабенькiй, нервный, болѣзненный. Лѣчить приходилось часто. За время лѣченья онъ очень привязался къ доктору.
Приглашаютъ разъ Попеля въ эту семью вечеромъ. Ребенокъ слабъ, возбужденъ и не хочетъ спать, а сонъ необходимъ. Попель проситъ всѣхъ уйти изъ спальни ребенка, остается одинъ съ нимъ. Затѣмъ снимаетъ сюртукъ, сапоги и ложится на постель няньки. Ребенокъ радъ, что съ нимъ вмѣстѣ будетъ спать "дядя-докторъ", и начинаетъ весело бить въ ладоши. Тогда докторъ беретъ его къ себѣ, кладетъ рядомъ на постель и начинаеть сначала разсказывать сказку, а потомъ напѣвать пѣсенку. Ребенокъ слушалъ-слушалъ и заснулъ. Попель пождалъ, слышитъ: ребенокъ дышитъ спокойно, всталъ и тихонько вышелъ на цыпочкахъ.
— Спитъ. Теперь и мнѣ можно идти спатъ, — утомленнымъ голосомъ сказалъ разбитый за день докторъ.
Въ другой разъ былъ въ томъ же родѣ случай. Лѣчилъ Иванъ Васильевичъ труднобольного офицера. Жалованье скромное, а семья большая. Дѣти растутъ, ходятъ въ гимназiю, надо платить. Подходитъ срокъ взноса, — денегъ ни рубля. Попель беретъ прошенiе и ѣдетъ къ начальницѣ гимназiи съ ходатайствомъ освободить дѣвочку офицера отъ платы за ученье. Начальница беретъ прошенiе, обѣщаетъ похлопотать, но навѣрное не берется обѣщать. Семья офицера тревожится:
— Вдругъ откажутъ? Придется брать дѣвочку изъ гимназiи.
Дня черезъ три-четыре начальница, чувствуя себя не совсѣмъ хорошо, проситъ вечеркомъ заѣхать къ ней. Попель прiѣзжаетъ около 11 ч. вечера усталый, блѣдный, голодный, доведенный чуть не до обморока. Начальница встрѣчаетъ:
— Поздравляю. Вашей дѣвочкѣ удалось устроить стипендiю.
Попель осмотрiѣъ говорившую больную, затѣмъ поднялся и сталъ прощаться. Начальница ему:
— Куда вы? Посидите, передохните немного. На васъ лица нѣтъ.
— Простите, некогда. Надо обрадовать родителей.
— Какъ? Сейчасъ? Да вѣдь они отъ васъ совсѣмъ на другомъ концѣ города. Вы о себѣ не думаете. Уѣзжайте спать. Завтра скажете.
— Нѣтъ, — возражаетъ Попель. — Надо сейчасъ ѣхать. На одну ночь безпокойства у нихъ меньше будетъ.
Случилось разъ доктору быть у одной старухи-еврейки. Крайнее истощенiе. Нужно не лѣченiе, а питанiе.
— Сварите сейчасъ же супъ изъ курицы и давайте больной.
Супъ! Дома не было хвоста селедки. Иванъ Васильевичъ садится на стального коня, мчится въ городъ и покупаетъ курицу.
Этого мало. Старуха-еврейка — правовѣрная не станетъ ѣсть мясо, если оно не одобрено рѣзакомъ. Докторъ разыскиваетъ рѣзака, проситъ его скорѣй зарѣзать курицу и выдать удостовѣренiе.
Курица зарѣзана, удостовѣренiе въ карманѣ, еврейка сыта, и докторъ Попель счастливъ. Съ довольной улыбкой онъ покашливаетъ и ѣдетъ къ другимъ такимъ же бѣднякамъ.
— Самому бы не мѣшало хорошенько полѣчиться, — говорили друзья, смотря на его заморенное тѣло. — Главное же, отдохнутъ бы. Кашляетъ все.
Уговорили разъ близкiе друзъя. Зазвали въ имѣнiе на отдыхъ. Прiѣхалъ Иванъ Ваеильевичъ, оглядѣлся. Кругомъ по деревнямъ больные. Сталъ лѣчить, народъ повалилъ. Вышло хуже города.
Поѣзжайте, Иванъ Васильевичъ, съ Богомъ, лтчше въ городъ.

Тѣ же добрые люди позаботились и о семьѣ Ивана Васльевича.
— Умретъ бѣдняга, — думали они, — куда дѣнутся жена и дѣти? А самъ вѣдь не подумаетъ.
Выла одна знакомая, старушка больная, со средствами. Чувствуетъ, что недолго жить. Какъ-то и проситъ:
— Иванъ Васильевичъ, дорогой! Вездѣ вы колесите по городу. Пряглядите мнѣ въ сторонкѣ тихiй, уютный домикъ съ садикомъ, тысячъ на десять.
Докторъ нашелъ. Старушка купила. Прошло немного времени, она умерла. Вскрыли завѣщанiе: и нашли, что домикъ оставленъ Ивану Васильевичу Попелю.
Милый, трогательный даръ. Милая и форма!
Иванъ Васильевичъ зажилъ въ своемъ домикѣ. Но отдохнуть не пришлось. Среди разгара работы онъ заболѣлъ. По обыкновенiю, не обратилъ на свою болѣзнь вниманiя, а когда свалился, — было уже поздно. Товарищи-врачи дежурили день и ночь. Выписана была изъ Харькова знаменитость за послѣднiе триста рублей. Ничто не помогло. Больному становилосъ хуже, а 13-го декабря, въ три часа утра, онъ скончался.
— Вотъ и конецъ. И все сдѣлано для послѣней дороги. Смерть. Не то жалко, что умираю, а что много дѣла остается. Поработать бы еще, говорилъ онъ, слабо улыбаясь, предъ смертью, послѣ уже причащенiя.
Дѣтямъ въ напутсвiе сказалъ:
— Живите дружно, любите другь друга. Берегите мать. Облегчите ей жизнь. Облегчите и людямъ жизнь, сколько сможете.
Женѣ онъ ничего не говорилъ, а только съ нѣжной любовью смотрѣлъ на ту, которая освѣщала и согрѣвала его подвигъ жизни.
Во время второй операцiи подъ ножомъ онъ и умеръ.
Друзья и почитатели врача-подвижника подумали уже о памятникѣ ему въ Екатеринославлѣ. Это хорошо. Это прекрасно.
Но будетъ еще лучше, если мы хоть по кусочку Ивана Васильевича Попеля возьмемъ на память съ собою въ своемъ сердцѣ и если мы хоть гдѣ-нибудь, и хоть чѣм-нибудь проявимъ себя въ духѣ врача-утѣшителя. Это много скраситъ и нашу жизнь, и жизнь окружающихъ насъ. 

https://ru.wikipedia.org/